Аллах ли там среди пустыни
Застывших волн воздвиг твердыни,
Притоны ангелам своим…
…Быть может, небеса Востока
Меня с ученьем их пророка
Невольно сблизили…

М. Ю. Лермонтов

День рождения

          Может это сон?..

          …Сухой прохладный ветер красноватой пылью оседал на вспотевшем от жары и нервного напряжения лице… Словно густая кровь, медленно сползал грязный пот к подбородку… В десяти шагах, на горячей броне, отдыхали после зачистки “старики”, с ухмылкой наблюдая, как замкомвзвода посвящает салагу “в мужики”. Взводный, укрывшись от жары в тени бронемашины, ковырял под ногтями остриём штык-ножа, всем видом показывая своё отсутствие. В десяти шагах, у полуразбитого глиняного дувала, застыл, воздев глаза к небу, старик-афганец. Рядом с ним, содрогаясь от ужаса и рыданий, склонился на коленях пацанёнок лет тринадцати. Они ни слова не знали по-русски, но прекрасно понимали, что ждёт их в ближайшие минуты… Каждый искал спасения по-своему: один – в слезах, другой – в молитве.

          - Давай, пацан, – хрип обкуренного старшего сержанта не предполагал повторения, – мужиком будешь…

          …Дёрнул же меня кто-то писать этот чёртов рапорт!.. И вот: я – доброволец. Что здесь делаю?.. Не знаю… Кто такой: Мироносец, Миротворец или Душман – враг?.. А может – Никто?.. Живу, не ведая Себя, своего предназначения… Знаю лишь то, что должен служить на общее благо… Кому служить?.. Каким образом?.. И главное: в чём состоит это благо?.. Где идея?.. Где Истина?..

          Жизнь “за Речкой” однообразна и однотонна… В этом мире, кажется, всё окрасилось в один цвет – красный: красные закаты, красные скалы ущелья, красные глинобитные жилища горцев, красные флаги “шурави”, даже подсыхающая грязь на лице и ладонях – и та похожа на запёкшуюся кровь… А может, это и есть кровь?.. Мои руки – в крови!..

          - Ты чё, душара, оглох? Или тоже по-русски не понимаешь? – сержант приближался с угрожающим видом, – кончай их!

          Взводный, по-прежнему, с безучастным видом наводил маникюр. Старик всё так же отстранённо бормотал что-то из Книги Пророка. Бача скулил всё тише – смирился, наверное… Вдруг, он посмотрел на меня… В его глазах были лишь страх, отчаяние и мольба… Не отрываясь, мы глядели друг на друга… Я в первый раз встретил взгляд живой мишени; никогда ещё не стрелял в людей; не знал даже, в чём заключалась вина этих двоих, у которых и оружия-то не нашли: просто оказались в ненужное время в ненужном месте. Хотя место это было их кишлаком, и жили они здесь, сколько себя помнят… А кто я такой: Мироносец, Миротворец или Душман – враг?.. А может – Никто?..

          Свободной рукой отёр пот со лба. Что это: кровь?.. Нет – грязь… Пока грязь…

          - Кончай их, сука!

          Я, не отрываясь, смотрел на мальчишку… Из затяжного транса вывел страшный удар сапогом под дых. С гортанным хрипом, на несколько секунд потеряв сознание, не выпуская из рук автомат, упал на землю…

          “Ты – покойник, сержант!.. Это – дело времени,” – чувствую, что сейчас взорвусь, но вслух говорю другое:

          - Из-за таких, как ты, отморозков… мы завязли в этом дерьме… Из-за вас каждый камень здесь полон ненавистью к нам… каждая девчонка готова перерезать мою глотку… из-за вас…

          От удара в лицо кровь хлынула носом… Лейтенант был занят любимым делом, “старики” улюлюкали, “замком” демонстративно раскланялся перед зрителями, с ухмылкой посмотрел на афганцев: “Минуточку, товарищи душманы, сейчас мы вас кончим!” Старик, не обращая на нас внимания, о чём-то судачил с Богом… Бача встал в полный рост и молча смотрел на меня… Снова наши взгляды встретились…

          Вдруг, я ощутил неведомые доселе спокойствие и внутреннюю силу… Ни слова не говоря, обливаясь кровью, отсоединил спаренные магазины и сунул их в подсумок; передёрнул затвор; поставил его на предохранитель; поднял патрон, выброшенный из патронника, подбросил его, словил и спрятал в нарукавный карман; положил автомат на красную глину и, улыбнувшись мальчишке-кишлачнику слипающимися глазами, сделал шаг вперёд… второй… третий…

          В полуметре от дувала остановился… Старик еле заметно шевелил губами: возможно, уже договорился о чём-то со Всевышним… Бача удивлённо посматривал то на меня, то на толпящихся за моей спиной “шурави”… “Салам!..” Кто стоит, окровавленный, перед этим пацаном: Мироносец? Миротворец?.. Аллах знает наверняка, но, думаю, что не Душман, не враг!..

          Я повернулся кругом: раз-два… Обвёл спокойным взглядом огорошенный взвод: гробовое молчание, только лейтенант, закончив маникюр, отстукивает штык-ножом на сапоге какой-то мотивчик – что-то очень знакомое… Поверженный сержант, нехотя, поднимает автомат, заметно нервничая, прицеливается…

          Наверное, это – сон… Не слышу грома выстрелов; вообще, ничего не слышу… Забавные огоньки возле компенсатора, – будто в зеркале играют солнечные “зайчики”… Пули ложатся веером, медленно, словно игрушечные, приближаются, проплывают где-то в вышине, совсем рядом. Как красиво!.. Так хорошо!.. Нет войны; нет почти ничего, но в то же время, ничего уже и не нужно…

          - …о-од! По машинам! – окрик взводного пробивался откуда-то издалека, прогоняя оцепенение.

          Пытаюсь сдвинуть “ватные” ноги… Шаг… Другой…           Понемногу прихожу в себя… Отираю лицо пыльным рукавом… Что это: грязь?.. Нет – кровь… Моя кровь… Пока моя…

          Оборачиваюсь: кишлачники стоят в клубах красно-коричневой пыли. Мальца снова трясёт, “аксакал”, не отвлекаясь на суету, занят своей беседой. Он уже где-то далеко… Удивительное дело!.. И день какой-то необычный… Что-то припоминаю… Наши “знатоки востока” говорили, что 19 августа – День рождения Магомета. Как раз – сегодня… Эти “правоверные”, наверное, будут безмерно рады, что вторично родились в один день с Пророком… Я тоже, вероятно, родился только что заново: как-будто стал другим, преодолел некую незримую черту, перешёл свой “рубикон”…

Первая кровь

          Возвращаемся на базу… Ещё километров десять извилистого серпантина до выхода из ущелья Красных Скал… Броня, как раскалённая сковорода, прожаривает “пятую точку”… Взводный приказал всем снова надеть бронежилеты. Ощущаю себя бифштексом с кровью… Перенервничал: хочется спать…

          Я и не знал раньше, что бывают такие красные горы! Когда после редкого дождя Красная речка несёт песок и глину со склонов, она похожа на вскрытую артерию – кровоточащая рана афганских гор…

          Не выходит из головы этот “аксакал”… О чём же он так долго разговаривал с Богом?.. Этого, наверное, мне никогда не узнать… Ладно: моё дело – коли-стреляй… Вот только мысли всё возвращаются к посеченному пулями дувалу. Невозмутимый старик возмутил мой ум: как нужно верить своему Аллаху, чтобы не видеть смертоносное дуло перед глазами!.. Ловлю себя на том, что завидую моему знакомому незнакомцу…

          Снова всё ирреально красное: наши флаги, наши лица и руки, низкое солнце в закатном небе над ущельем Красных Скал – весь мир смешался, клубясь в неистовом огненном вихре… Будто неведомая сила подняла меня, осторожно подхватила и понесла… понесла… понесла… Внизу “броня”, опрокинутая чьей-то могучей рукой, ушла с откоса, кувыркаясь, как цирковой медведь и перемалывая “шурави”… Тех, кто не попал в её жернова, поглотил огненный смерч… Ещё вспышка – сдетонировал боекомплект… Яркая молния ударила в замыкающую “бээмпуху”, прямо под башню, без лишних церемоний разбрасывая десант… Бэтээру взводного повезло больше: душман прицелился плохо и граната прошла мимо. Отделение мигом рассыпалось по камням…

          Неведомые ангелы всё так же нежно опустили меня на дорогу в полутора десятках метров от дымящейся воронки… Лежу, обнимая предательскую коллею… Медленно поднимаю голову: мир багровый – это кровь… Моя кровь. Она заливает глаза, струится по лицу, солёно трещит на зубах… Удивительно: разодранные до крови пальцы не выпустили “ствол”… Руки-ноги, кажется, целы… Не могу сориентироваться: такое ощущение, будто “духи” бьют отовсюду. На дороге я – лёгкая добыча… Собираюсь в комок. Прыгаю вперёд, поднимаюсь и бегу, пригибаясь, к воронке, ныряю. В нос бьёт острый запах горящего пластика и калёного железа… “Итальянский фугас,” – мелькает короткая мысль… Опускаю предохранитель, сквозь пелену в глазах и едкий дым пытаюсь разглядеть противника… Ага: вижу… Прицеливаюсь, как получается, саднящим пальцем жму курок…

          Бой длился недолго: очевидно, банда была мелкой и не ставила цели поднести весь наш взвод Аллаху – подожгли второй гранатой оставшийся “бэтэр”, и скрылись в скалистых складках пустынного склона… Минут десять мы ещё отлёживались – на всякий случай – потом начали выползать из укрытий… Что с ребятами?.. Подошёл к откосу, взглянул вниз и отшатнулся, упал на колени, извергая непереваренные остатки утреннего сухого пайка…

          Полным ходом шла перевязка раненых, взводный подсчитывал оставшихся в строю… Когда я, окровавленный, пошатываясь, вышел из клубов чёрного дыма, от меня отстранялись, как от посланца сатаны: многие видели наш подрыв и последующую мясорубку; живых, тем более ходячих, здесь быть попросту не могло… Но вот он – я, идущий к командиру взвода:

          - Товарищ лейтенант!.. Первое отделение, в количестве одного человека, вышло из боя… Все ушли “на фарш”… Исполняющий обязанности отделения, рядовой…

          Раненых было пятеро. Больше всего не повезло замкомвзвода: граната вонзилась под башню прямо возле него. Осколками растребушило брюхо, снесло левую часть лица, а взрывной волной сорвало одежду вместе с рукой и ногой, отбросило и впечатало тело в красную скалу. Внутренности вывалились наружу, и воздух был наполнен невыносимым смрадом. Тем не менее, жизнь ещё теплилась в этом обугленном куске мяса. То, что недавно было грозой “салаг” орало диким, сиплым, нечеловеческим воплем:

          - Добейте меня… Добейте… Добейте же, гады…

          Все знали, что это нужно сделать, но никто не решался… Сержант заметил меня, окровавленного, закопченного, грязного и оборванного:

          - Давай, пацан, мужиком будешь…

          Какая-то чёрная ирония торжествовала в событиях этого дня. Пророк немало повеселился в свой день рождения… Нам же было не до смеха…

          - Т-ты чё… д-д-дшар-ра… г-глох-х?.. Л-ли… т-тож-же?.. Кх-х-хнчай иня!..

          Я молча встал, несмотря на ужасный смрад, подошёл вплотную, чтобы бить наверняка… Где-то рядом уже была подмога: снизу доносился натужный гул моторов… А перед моими глазами в багровой пелене расплывались лица кишлачников и то, что было лицом замкомвзвода.

          - Товарищ сержант, вам низкий поклон от благодарного афганского народа.

          - Кхан-чай су...

          Я уже почти ничего не слышал… Горячие брызги снова будто обожгли моё разбитое лицо… Кровь – не только моя… Первая кровь… Указательный палец намертво вцепился в спусковой крючок… На “ватных” ногах повернулся, демонстративно раскланялся… Где-то это уже было… Наверное, это – сон… Становится дурно от вони, от холодного театрального цинизма… Красные “мошки” в багровом небе, и так больно бьёт по лицу эта красная земля – земля Афганистана…

Патрончик

          Как удивительны и изощрённы порой кульбиты судьбы… Прошёл ровно год со времени памятной “мясорубки”… Бывали не раз стычки: быстротечные и затяжные, кровавые и бескровные… “Боевые” – единственное действенное лекарство от скуки и уныния… Иногда “садишься на травку”, но сладкий дурман не даёт того ощущения безмятежного покоя, которое рождается в схватке… Видимо, привыкаешь к постоянной опасности; она становится наркотиком, без которого жизнь – не жизнь…

          19 августа, День рождения Пророка, – мой День Рождения… Я снова в ущелье Красных Скал… Разведка засекла здесь караван. Мы в спешном порядке загрузились в “борты” и ворвались в неприветливые теснины… Знакомая серпантинная дорога, вон и черная груда покорёженного металла – останки нашей БМП… Воспоминания…

          Находим удобную площадку, десантируемся. Ми-восьмые тут же уходят на базу… Не медля, направляемся навстречу противнику. Ориентируемся по данным разведки: ребята “ведут” “духов”, иногда выходя на связь…

          Занимаем выгодные позиции… Вот и караван… Внезапно, появляется авиация… В два захода опустошают весь запас взрывчатых веществ. Молодцы! Накрыли всю банду, едва ни смешав с землёй разведчиков… Теперь наша очередь демонстрировать боевую выучку… Противник, застигнутый врасплох, мечется по распадку. Нехотя, покидаем позиции и без лишних криков с трёх сторон идём на штурм. Разведка своё дело сделала, теперь прикрывает узенький скальный проход к перевалу… Всё: душманам бежать некуда – только в ад… Или – в рай…

          Дело закончено… Осматриваем поле боя… Добиваем истошно вопящих раненых животных – пригодятся на котлеты. Собираем груз, разбросанное оружие… Ходим осторожно, чтоб не напороться на раненого “духа”.

          Обхожу воронку… Дымятся лохмотья на теле моджахеда. Зрелище не из приятных: руки и ноги нет, из брюха торчит стабилизатор НУРСа, пол-лица – всмятку… Молодой ещё… Влекомый непонятной силой, подхожу ближе… Искорёженное тело вдруг сводят судороги, слышу клокочущий хрип. Всматриваюсь… Словно голивудский Терминатор, “дух” смотрит на меня единственным глазом… Тяжёлый ком подступает к горлу: разве мог я забыть этот взгляд?!.

          Афганец тоже узнал своего спасителя… Когда-то умолял сохранить ему жизнь, теперь молит прекратить невыносимые страдания… Я снова призван судьбой к благодеянию: в День рождения Пророка – в наш с пацанёнком-кишлачником общий День Рождения… Этот глаз: он просит, он умоляет!..

          Достаю из нарукавного кармана патрончик – тот самый. Уж год ношу его с собой, как амулет. В прошлый раз он был предназначен плачущему “бачонку”, теперь пригодится молодому моджахеду… Глаз улыбнулся мне, весело моргнул, – помнит, бестия!.. Подбросил драгоценную вещицу, словил, загнал в патронник… Веко закрылось и, кажется, возле него блеснула слеза… Выждал пол минуты для краткой молитвы, нажал на спуск… Горячие брызги обожгли щёку… Кровь – не моя… Я уже привык к ней, я уже знаю, куда бить наверняка… Ушёл, не оборачиваясь…

          Я крепко подсяду на “афганскую иглу”… Сытый по горло войной, не уеду на дембель, останусь командиром отделения разведки на “сверхсрочную”. Чем ещё меня могло бы соблазнить начальство: только переводом в разведку… Дело, в общем-то, знакомое… Подучусь сперва, схожу несколько раз на поиск и приму командование… С бойцами сдружимся легко, душа в душу будем жить…

          Домой я не вернусь… Хотя нет. Ребята постараются, соберут “фрагменты тела”, так что наглухо запаянный “цинк”, как положено, уйдёт “за Речку”. Но это уже не я буду – мусор… И к высокой государственной награде представлено будет лишь имя – русское имя…

          Вы когда-нибудь бывали на собственных поминках?.. Ах, да… Простите ради Бога!.. Торопиться туда не стоит: нудное и тоскливое мероприятие… Хотя кое-что забавляет: я, например, узнаю о себе много нового, буду хохотать, что называется “до слёз”, слушая воспоминания “старых” и “лучших” друзей… Покажется, что всё происходит во сне…

          Как сон, вспомнится тот бой, когда моя госпожа Удача находилась в самовольной отлучке… 19 августа. День рождения Пророка, мой День Рождения… Наша группа проводила обычную разведку… Нас уже ждали – утечка информации, как потом окажется…

          Связь не действовала: кругом горы и скалы… Стоять, как в книгах, насмерть мы не желали: вдесятером против полусотни моджахедов – увольте!.. Ребята, унося раненых, “уносили ноги”. К счастью, успели выйти к своим… Я нашёл очень удобную позицию. Остался… Поверите ль: около получаса десятки “духов” не могли пройти по тропе из-за одного единственного “шурави”… Ах, как старались!.. Матерились по-русски, но с южным акцентом, не меньше, чем я… Сверху обойти пытались, гранатами накрыть – ан, нет!.. Припасов у меня было достаточно, но в одиночку перезаряжать “рожки” не успевал… В ход пошли гранаты… Последняя – нате вам!.. В карманах патронов ещё навалом, но времени нет: “духи” подходят. Уже поняли, что я “на мели”… Быстро патрон в патронник!.. Не дождётесь!.. Кромсайте меня без меня…

          Опять патрончик… пушечное мясо… кровь… и август… девятнадцатое… Заколдованный круг времени…

          Может это сон?..

          Что-то сморила меня усталость… Прозрения… Воспоминания… День рождения Пророка, наш с пацаном-кишлачником День Рождения… Возвращаемся на базу… Знакомая серпантинная дорога… Вон и черная груда покорёженного металла – останки нашей БМП… Опять воспоминания… Неприветливые теснины Ущелья Красных Скал… Красная речка – речка смерти…

          Смерть – как сон… Или как пробуждение от иллюзии… Каждый сам выбирает: жить или умереть… Речка Смерти, я пью из тебя, пью и не могу утолить жажду – безмерную жажду жизни… Падаю на колени, припадая губами к окровавленному потоку живой воды; грызу сырую землю – плоть Родины моей… Господи! Где же эта Родина?..

          Как пробудиться от этого сна?.. Может я схожу с ума?.. Нет – уже сошёл!.. Всё вокруг – лишь блеклое подобие реальности… Жизнь “за Речкой” однообразна и однотонна… В этом мире, кажется, всё окрасилось в один цвет – красный: красные закаты, красные скалы ущелья, красные глинобитные жилища горцев, красные флаги “шурави”, даже подсыхающая грязь на лице и ладонях – и та похожа на запёкшуюся кровь… Это и есть – кровь… Мои руки – в крови!..

Это и другие произведения автора также можно отыскать со страницы литературного и песенного творчества. Там же вы найдёте работы других авторов.

             © WebMaster 2001 Андрей Николаев