Мне кажется порою,
что солдаты,
С кровавых не пришедшие
полей,
Не в землю нашу полегли
когда-то,
А превратились в белых
журавлей…
Настанет день и с
журавлиной стаей
Я полечу в такой же сизой
мгле,
Из-под небес, по-птичьи,
окликая
Всех вас, кого оставил на
земле…
Расул
Гамзатов
До 13 июля 1993-го
застава жила непривычным
распорядком: наряды ня
выходили на охрану
границы, воины несли
службу в опорном пункте…
Это были тревожные дни.
Соседние заставы то и дело
подвергались обстрелам и
вооружённым нападениям со
стороны боевиков и
афганских моджахедов,
прорвавшихся в тыл. Они
переправлялись через
Пяндж чуть ли ни каждую
ночь, особенно на стыке 11-й
и 12-й застав. Здесь река
бежит в узком русле –
“мёртвая зона” охраны
границы…
Людей на
заставах едва хватало для
организации обороны. К
тому же и техническое
оснащение подразделений
границы оставляло желать
лучшего. Например,
имевшиеся у афганцев
японские радиостанции
обеспечивали связью на
расстояние более 50
километров. Наши же – в
пределах 10-12. И это при том,
что расположение одной
заставы от другой зачастую
превышает 20 километров…
Командир
заставы, лейтенант Михаил
Майборода, казалось,
предусмотрел всё… В ту
ночь он лично проверил
пост наблюдения на вышке,
выставил охранение из
шести часовых на опорном
пункте и только тогда ушёл
отдыхать в ДОС – дом
офицерского состава… К
нему вскоре
присоединились
заместитель, лейтенант Андрей
Мерзликин, и старший
техник заставы старший
сержант сверхсрочной
службы Сергей Сыч… За
окнами стояла по-южному
тёплая безлунная ночь…
* * *
К заставе
душманы приближались в
полной тишине… Многие
сняли кроссовки и босиком
карабкались по сыпучим
склонам. Речка, бегущая по
ущелью, заглушала все
остальные звуки… В
операции приняло участие 14
групп общей численностью
до 250 человек. Её
непосредственным
руководителем был лидер
Исламской партии
Афганистана Кари
Хамидулло. Общее
руководство осуществлял
сам командир 55-й пехотной
дивизии МО ИРА Кази Кабир…
За три дня до
нападения на 12-ю заставу
жители находящегося в
нескольких километрах от
неё кишлака Саригоры были
предупреждены Кабиром о
готовящейся акции
“Возмездие” за прошлые
неудачи. Женщинам
предложили оставаться в
домах, чтобы готовить и
носить еду моджахедам. Их
уверяли в полной
безопасности, но
кишлачники, забрав самое
необходимое, за четыре
часа до атаки покинули
свои дома и незаметно ушли
в горы…
Вокруг
заставы, в чёрных горах,
уже практически
сомкнулось кольцо
окружения. Единственный
путь, по которому могло
подойти к пограничникам
подкрепление, – дорога,
огибающая Саригоры и
ведущая низом к заставе,
была заминирована. На
вершинах гор душманы
установили 12 пулемётов, 4
безоткатных орудия, пять
установок для запуска
реактивных снарядов, 2
миномёта и до 30 ручных
гранатомётов. Десятки пар
глаз вели непрерывное
наблюдение за каждым из 45
защитников заставы…
* * *
Дежурный по
заставе рядовой Сергей
Панькин только что доложил
командиру о результатах
проверки службы часовых,
получил “добро” на
отдых… На левом фланге
опорного пункта, за
объёмистой бочкой для
воды, горизонтально
закреплённой на земле,
несли службу рядовые Садулло
Бобоходжаев,
Азашаджан
Каримов и сержант Владимир
Елизаров… В центре и
ближе к правому флангу
обороны – рядовые Рабадан
Магомаев, Сергей
Симонов и Азам Аминов.
Вдруг
Магомаев насторожился:
- Смотри,
Серёга, кто-то под системой
лезет.
Решили
подойти поближе.
- Духи! –
заорал Симонов.
Нападавшие,
поняв, что их обнаружили,
открыли ураганный огонь…
В спальное
помещение и в “оружейку”
влетели первые реактивные
снаряды… Дым, гарь, пожар
– всё смешалось воедино,
пока пограничники
расхватывали из пирамид
оружие и боеприпасы…
Магазины к автоматам были
пусты: накануне высокий
чин из отряда приказал их
разрядить – положено, мол
по уставу… Брат командира,
допризывник Иван
Майборода вместе с
сержантом Сергеем
Евлановым выбили стёкла
в окнах казармы и первыми
выпрыгнули наружу. Следом
и все ринулись в опорный
пункт. Уже слышны стоны
раненых…
Застава
вступила в бой… Во дворе
кучно ложились снаряды…
Загорелся склад
артвооружения – сейчас
рванёт… Со зловещим
шипением падали
82-миллиметровые мины у
крыльца казармы и
столовой… Сержант Юрий
Кологреев, командир
отделения связи, ворвался
на узел. Там уже был
рядовой Роман Чигарёв.
- Передай
срочно в отряд, что ведём
бой! – слова приказа
утонули в грохоте
разорвавшегося “эрэса”,
угодившего прямо в корпус
станции…
Кологреев
отстреливался из пулемёта,
защищая свой объект, пока
рядом с ним не разорвались
три гранаты, оторвав
осколками руку и ногу…
Боевые
рассчёты пограничников
занимали свои позиции… От
ржаного поля по заставе
бил пулемёт. Мерзликин из
“подствольника” загасил
его… Майборода тем
временем “накрыл”
нападавших из СПГ –
станкового
противотанкового
гранатомёта… Две гранаты
разорвались рядом, осколки
пробили позвоночник,
следом – автоматная
очередь, прямо в грудь…
Командира стащили в окоп,
наскоро перевязали.
Задыхаясь, он пытался
что-то сказать, из
последних сил смог
передать по рации заму на
левый фланг: “Я
тяжело ранен, веду бой,
принимай командование…”
До конца с ним
в окопе оставался рядовой Михаил
Куликов. Когда кончились
патроны, он выпрыгнул на
бруствер. Пули наискось
прошили его…
К утру
пограничники уже имели
серьёзные потери…
Ситуация складывалась
критическая.
Геройски
погиб пулемётчик рядовой Сергей
Борин. Трижды бандиты,
озверев от ярости,
забрасывали его гранатами.
Он замирал, подпуская
противника, но снова, весь
израненный, припадал к
горячему стволу. Лишь
когда прямым попаданием
граната разорвала бойца,
“духи” возликовали…
Похожий подвиг совершил на
другом участке обороны
рядовой Игорь Филькин.
Его тоже, трижды
подорванного, но не
сдавшегося, обойдя
стороной, душманы
расстреляли в упор,
разрядив сразу два
магазина, и уже мёртвого
добили гранатой…
Мотострелки Кусюнбаев, Николашкин
и Халитов отстреливались,
не давая возможности
приблизиться к горящей
БМП. Потом в ход пошли
гранаты… Снайперская пуля
пробила Халитову голову.
Двух оставшихся бойцов
разбросало гранатомётными
выстрелами… Раненый
сержант Елизаров дополз
сюда от бочки… Патроны
заканчивались… Под
плотным огнём по ходам
сообщения пробрался к
собачьему питомнику, где
лоб в лоб столкнулся с
пятью моджахедами…
Рукопашная схватка была
яростной; у израненного, но
ещё живого солдата
кинжалом отрезали голову и
бросили её в вольер.
Пограничный пёс от ужаса
вжался в сетку ограждения,
где и получил свою порцию
свинца…
В окопчике
между ДОСом и казармой их
собралось человек
шесть-семь. Оборванные,
истекающие кровью… По
двое несколько раз сбегали
вниз к ручью и обратно,
простреливая кусты… После
второй ходки, вернувшись в
окоп, Евланов увидел
Мерзликина, обхватившего
обеими руками голову –
контузия… Как мог, жестами
показал товарищам:
ложитесь… Метким броском
уничтожил пулемётный
рассчёт противника,
очередью из пулемёта снял
с ближайшей сопки двоих
корректировщиков огня…
Рядовой
Николай Пухов с Иваном
Майбородой оборонялись на
позиции опорного пункта за
бочкой. Неподалёку от них
оборонялся Панькин.
- Смотрите,
хлопцы, “духи” флаг наш
сымают! – перенесли
сосредоточенный огонь на
заставский флагшток…
Гранатными
осколками ранен в ноги и
руку пулемётчик Хуршет
Валиев… Сидевшего с ним
в одном окопе рядового Саибжона
Ураимова достала с Турга
снайперская пуля…
Забросан гранатами
рядовой Махмадулло
Джумаев…
Сплошная
дымовая завеса накрыла
заставу, зажатую с трёх
сторон горами…
Практически до фундамента
разбиты казарма и ДОС…
Горит земля…
Кончились
патроны у санинструктора
сержанта Сергея Сущенко.
Он отбивался гранатами…
Последней подорвал себя и
обступивших врагов…
Непрерывный
бой продолжался седьмой
час… Пограничники ждали
помощи… Обороняться уже
было практически нечем…
Все, кто ещё оставался в
живых, были ранены или
контужены… Рядовой Мирбако
Додиколонов, рискуя
жизнью, принёс последний
“цинк” с патронами.
Поделив патроны, Мерзликин
понял, что удерживать
заставу уже невозможно.
Помощи ждать неоткуда: с
той стороны, куда не раз с
надеждой устремляли
взгляды пограничники,
долетали отзвуки боя…
Засада…
Он собрал
оставшихся в живых.
Объяснил: пробиваться
группами по два-три
человека, остальные – в
прикрытии… Одним из
последних покинул родной
клочок земли Евланов,
прикрывавший отход.
Осколок разорвавшегося
снаряда пробил левую
сторону груди, едва ни
задев сердце. Друзья
подхватили солдата под
руки и потащили вниз, к
ручью…
* * *
Трудно сейчас
объяснить, почему душманы
не стали преследовать
отходившую с заставы
группу израненных
пограничников. Так же, как
трудно было сдержать слёзы
вышедшим из ада, когда они
встретили резерв… Они
по-прежнему оставались
боевым подразделением.
Лейтенант Мерзликин,
контуженный, выстроил всех
в шеренгу и, пошатываясь,
заплетающимся языком,
доложил командиру
Московского отряда
Василию Масюку:
- Товарищ
подполковник… личный
состав 12-ой заставы… в
количестве восемнадцати
человек… вышел из боя…
Начальник заставы
лейтенант Майборода убит…
Взгляд
объектива видеокамеры,
скользя вдоль строя,
сохранил для нас правду
войны: обожжённые,
окровавленные,
сотрясающиеся от рыданий и
нервного перенапряжения,
но не сломленные – солдаты
границы…
Когда резерв
поднялся на опорный пункт,
все увидели страшную
картину… В своём
командирском окопчике,
уткнувшись лицом в
бруствер, лежал Майборода.
На нём – Куликов… В
окопах, на склонах, по
территории – везде тела и
то, что осталось от тел…
Изувеченные до
неузнаваемости лица, у
многих вырезаны глаза, нос,
уши, сердце, вспороты
животы, оторваны руки и
ноги… Они напоминали
обугленные манекены… У
некоторых на кистях
вывернутых рук – глубокие
следы от верёвок, с головы
до ног содрана кожа. У
других сильно обуглен низ
живота – следы пыток над
огнём… Всего
пограничников погибло
двадцать пять, а сколько
ранено!..
Маленький
пушистый комочек
выкатился под ноги Масюку
– щенок, живой!.. Офицер
прижался влажной щекой к
доверчивой животине:
“Назову его Саригором…
Сыну подарю…”
© WebMaster
2001-2003 Андрей
Николаев
|
