О легендарном отце Киприане Пересвете я слышала в Моздоке практически от каждого. Но на вопрос, как бы с ним встретиться, побеседовать, люди разводили руками: «На передовой. Позавчера его видели у танкистов, вчера - в бою за Ханкалу, а сегодня - он там, куда Бог послал».

              Срок командировки подошел к концу, блокнот был полон, все кассеты отсняты и записаны. «Почтовик», на котором я планировала улететь в Москву, очередной раз отложили, и я, не спеша, шла по военному городку: идти было некуда и не к кому. Дважды с утра уже успела со всеми попрощаться. Жизнь городка текла своим ходом. Торопясь с поручениями, деловито спешили по делам офицеры. И вдруг...

              Из распахнувшейся двери медсанчасти появилась исполинская фигура, настолько невероятная, что я на какое-то время потеряла дар речи: батюшка шел мне навстречу, облаченный в десантный камуфляжный комбинезон, огромный наперстный крест на георгиевской ленте - среди «иконостаса» орденских планок, всевозможных нагрудных знаков на месте погон - сияющие золотом кресты «Иисус воскресе!» И пока я лихорадочно прокручиваю в голове, как бы мне умолить батюшку об интервью, он благословляет меня, приобнимает, заглядывает в глаза:

              - Доченька, ты кто? Что ты, светлая, делаешь здесь, на войне? Писать обо мне будешь? А я только встал, три дня как один пролежал в беспамятстве, но срок мой еще не вышел, видать, немало еще у меня дел...

              Так состоялось наше удивительное знакомство. Доставленный с контузией с поля боя игумен Киприан, прозванный бойцами Пересветом, едва вновь пришел в сознание, вернулся к своей работе. Кто с трепетом, кто с удивлением принимает благословение батюшки. А у него ласковое слово ободрения - для каждого особенное. Похлопывает по плечу бравого бойца-контрактника, обнимает, прижимая к необъятной груди одуревшего от бесконечного драяния полов мальчишку-новобранца, повстречавшемуся татарину улыбается: «Мой брат -мусульманин!», нет в его сердце злобы, хотя и натерпелся от «братьев» немало. Норовящему прошмыгнуть мимо якуту грозит пальцем - был, видно, между ними какой-то «крутой» разговор, да еще не окончился.

              Попадающиеся навстречу офицеры удивляются, встретив отца Киприана здесь, им привычнее его неутомимая деятельность на передовой. С ходу батюшка договаривается о том, чтобы назавтра прихватили его на военной «вертушке» в Шали. Полковник, заполучивший к себе батюшку, не скрывает радости. Отца Киприана называют отцом-талисманом. Где он, там чеченская пуля не берет.

              Еще в «первую войну» он стал легендой. Он был в плену, шесть раз дудаевцы выводили его на расстрел. «Сделай намаз, мы тебя сфотографируем и отпустим», - уговаривали бандиты. Отец Киприан лишь сплевывал в сторону. Стреляли поверх головы и уводили в застенок. Дудаев, Хаттаб имели с ним долгие беседы, уговаривали принять мусульманство, грозили, увещевали и, махнув рукой, отпускали.
Побродив по вражескому логовищу, отец Киприан спускался в зиндан и, взвалив на могучие плечи самого несчастного из русских пленных, выносил из ямы.

              - Брось пленного! Стреляю! - преграждали путь бандиты, едва достающие макушками до груди широко шагающего богатыря. И, бывало, расступались, а батюшка нес свою драгоценную ношу дальше. Ведь «правоверные» почитают святость в любом человеке, какой бы веры он ни был.

              Отец Киприан написал книгу о годах, проведенных на передовой, готовил к изданию, а тут - новая война. И, оставив келью, вновь добровольно вернулся в окопы. Сочинение свое называет «Книгой Памяти» - в ней правда о войне из первых рук.

              Неохотно рассказывает он о своей мирской жизни, но понемногу я все же выстраиваю для себя картину - советский военный Скворцов знает, что такое война. Родился в ГУЛАГе - отца расстреляли еще до его рождения, а в свидетельстве о рождении мальчика и свидетельстве о смерти матери - одна дата. Всегда был истовым патриотом и, не приняв развала великого своего Отечества, после подписания Беловежских злопамятных соглашений пошел в монахи.

              - Отец Киприан... - обращаюсь я к нему.

              - Это я в келье отец Киприан, а здесь - батя, батяня. Так и зови меня, Юлюшка, - ласково поправляет священник.

              Прослышав о том, что здесь отец Киприан, со всего городка, под разными предлогами освободившись на минутку от службы, стекаются солдаты. Батюшка без слов понимает, зачем они пришли. Благословив перстами, приглашает:

              - Печать нужна? Подходите, внучики мои, сыночки...

              - Какая такая печать? - недоумеваю.

              Отец Киприан между тем запускает руку в бездонный карман и извлекает из него коробочку. Бойцы протягивают военные билеты и поверх фотографий и служебных записей ложится «охранительный» крест батяни Пересвета. Это не по уставу, и, возможно, будет за это нагоняй, но солдатики свято верят, что он убережет их от вражеской пули. Среди бывалых бойцов, переживших не одну атаку, ходят легенды о спасительной силе этой печати.

              Молоденький еще совсем солдат долго мнется, перед тем как спросить:

              - А скажите, батя, вот мусульманин, если в бою погиб, сразу в рай попадает, а мы как же? Ведь православному без покаяния и отпущения грехов нельзя?

              - Моими и вашими молитвами. Смерть - страшная штука, но ты думай о том, что страшнее смерти позор. Готовьтесь к вечности, берегите душу. Мы ведь такие счастливые, мы - вечные. Покаяться надо, и Бог простит. Помолиться...

              И много других мудрых и теплых слов находит он для оторванных от родного дома, обожженных войной, а порой и окаменевших сердцем после пережитого парней. Все они его дети, «внучики», а он - их батяня.

              Уловив затаенную тоску в глазах кого-то из солдатиков, надолго прижимает его к своей груди:

              - Чувствуешь, сынок, как тепло?

              - Жарко, - удивляется боец.

              - Это любовь и вера согревают тебя. Ты их с собой унесешь...

              Устал батяня... Грустно и ласково смотрят на меня его карие глаза. Ему бы еще лечиться и лечиться, а он уже рвется в окопы. Собирает вещички, разложенные на пустых кроватях, - все они, включая книги и облачение, легко укладываются в солдатский вещмешок.

              ...И вновь передовая. Среди распластавшихся по-пластунски бойцов высоко маячит богатырская фигура отца Киприана. Лучшей мишени бандиту на той стороне не найти. Без каски и бронежилета, высоко поднимая увязающие в вечной чеченской грязи ноги, священник бредет по полю боя, выискивая раненых. Найдя, берет на руки и несет, как ребенка, в санчасть. Бывает, не доносит. Бывает, нести уже поздно. Плачет перед смертью солдат, зовет мать, кричит: «Я жить хочу!» Батя, глотая слезы, гладит руку умирающего: «Ты, парень, не умрешь. Ты уже вечно живой!» И творит свои спасительные молитвы за него, за то, чтоб уцелели остальные, за победу, за нас с вами, за землю и славу русскую...

             Фото Киприана-Пересвета

Прочитанная нами статья взята на сайте полкового священника Киприана. Желающие могут написать Батяне.

             © WebMaster 2001-2003 Андрей Николаев